"ДОМ НА ПЛОЩАДИ ПОЭЗИИ"
(Статья в "Медичній газеті" №2 от 31.01.2012 г. и №4 от 29.02.2012г.)
Он стоит по соседству с памятниками, воздвигнутыми благодарными потомками великим русским писателям.
Памятник А.С.Пушкину - в сквере с правой стороны напротив ДОМА. А по левую руку в том же сквере, что напротив ДОМА - памятник Н.В.Гоголю. И, может быть, благодаря ему, вернее его повести "Нос", хирург Фабрикант не остался безымянным врачом подобным гоголевскому доктору: не умевшему и не смогшему "приставить" коллежскому асессору - "отставному маиору" Платону Кузьмичу Ковалеву его собственный нос, а превратился в первоклассного челюстно-лицевого хирурга, вписав собственное имя в историю медицины.
Кто знает, о чем думал Моисей Борисович, глядя из окон своего собственного дома на памятник Н.В.Гоголю?
В этом ДОМЕ он жил и работал до последних своих дней - профессор, доктор медицины, ученый, интеллигент европейской школы и культуры, член и подвижник Харьковского медицинского общества - ХОЗЯИН, а после Октябрьского переворота, смуты и воровского времени - ЖИЛЕЦ этого ДОМА, передавший ДОМ площадью 1114 м2 Советской власти. Правда, в 1927 году он просил юридически закрепить за ним квартиру в этом ДОМЕ. Но получил категорический отказ, о чем свидетельствуют архивные документы.
Областное управление здравоохранения тоже не единожды просило юридически оформить и передать этот ДОМ Харьковской государственной научной медицинской библиотеке (ХГНМБ) - старейшей и крупнейшей библиотеке бывшего Союза ССР (на четверть века старше библиотеки им. В.Г.Короленко и на два года старше самого Фабриканта), отдав взамен городу дом, тоже медика, академика, Геймановича А.И., площадью 2900 м2 по улице Сумской,4 и тоже получило отказы от местных чиновников. Фактически этот ДОМ библиотека занимает с 1985 года до настоящего времени.
Все сущие на Земле здания имеют свою историю, свою биографию и свою судьбу. Удачную или бесславную, положительную либо отрицательную, приобретаемую и накапливаемую в течение веков, храня свои тайны и свои секреты. И наше - не исключение.
ДОМ-квартира, ДОМ-лечебница изначально круглосуточно нес службу, исполняя свой долг, свое предназначение.
Через въездную арку, как через чистилище, санитарные кареты, автомобили, телеги и другие транспортные средства провозили пострадавших с тяжелыми (и не очень) травмами и увечьями, и Господь Бог с помощью умелых рук хирурга определял их судьбу: кому выходить через парадный вход, а кого выносить через черный - во двор, где специально был оборудован морг-подвал. Каждому - свое.
ОН был свидетелем, когда возмущенные прихожане, выйдя из рядом стоящего храма, фанатично избивали Сергея Есенина, который, будучи в подпитии, обзывал их, весь мир, церковь и Господа Бога скверными словами. Однако Господь не обиделся и послал ему спасение в виде проходящих через сквер матросов, дав им возможность вырвать из цепких рук верующих русского национального поэта и уберечь его от травм и увечий. Иначе он тоже стал бы пациентом ДОМА. Со временем власти храм снесли, а на святом месте построили жилой дом.
ДОМ видел, а старожилы это подтверждали устно и письменно, как в годы гражданской резни бездомный, больной и голодный русский поэт Велемир Хлебников в сквере, недалеко от памятника Гоголю, сжигал свои, бесценные для литературы, рукописи стихотворений, согревая замерзающего ребенка.
Многое видел ДОМ за свою жизнь. В годы голодного мора видел опухших от голода крестьян и их детей, умирающих в сквере и у парадного подъезда ДОМА, бессмысленно просящих кусок хлеба. Их, полуживых и мертвых, подбирали и, минуя въездную арку ДОМА, чистилище и самого Бога везли в специально отведенные тайные места, и поспешно зарывали. Его стены впитывали события истории, творимые нашими предками и нами.
В лихолетье Второй мировой войны немые, но не молчащие стены ДОМА на площади Поэзии, 5 звали на помощь, когда погибала хозяйка ДОМА, парализованная, не в состоянии не только бежать, но и двигаться (муж в это время был в эвакуации), и не могла самостоятельно уйти, как все ходячие, и спастись от озверевшей и обезумевшей национал-социалистической машины смерти. Что с ней произошло, вероятно, уже никто не узнает. Не узнал, как ни старался, вернувшись из эвакуации, и Моисей Борисович.
Дом опустел, а оставшаяся в нем библиотека, любовно собранная хозяином, ждала своего гибельного конца. Но..., цитирую текст из газеты Наркомздрава СССР "Медицинский работник" от 21 октября 1943 года: " Многих профессоров, научных работников, врачей, возвращающихся в освобожденный от немцев родной Харьков, ждет радостная весть: сохранены их личные медицинские библиотеки - сотни и тысячи ценных руководств, незаменимых пособий, справочников, монографий. Целы библиотеки харьковских профессоров Фабриканта и Аркавина, две тысячи пятьсот томов проф. Коган-Ясного, одна тысяча книг проф. Генеса, столько же Протопопова и Юдина, около пяти тысяч томов профессора Попова и других.
Это результат трудов нескольких сотрудников Украинской медицинской библиотеки - Г.И. Ковалевской., Л.Ф.Вашуры, Е.Ф.Ковтуненко, Е.М. Зелениной (дочери профессора Зеленина) во главе с директором М.К.Федоровой... Полуголодные, ежечасно рискующие быть схваченными немецкими головорезами, женщины тайком обходили опустевшие здания и собирали оставшиеся в них медицинские книги. Женщины-патриотки сберегли 320 тысяч ценных медицинских книг".
Оккупационные власти научные библиотеки не закрывали, сотрудников обеспечивали оккупационным пропитанием, заставляя сортировать книги по принципу: научные - оставлять, ненаучные и общественно-политические - в макулатуру.
К сожалению, после смерти владельца его библиотеки на месте не оказалось - то ли она была продана, а деньги потрачены на художественный памятник-надгробие любимой жене и его установку на предполагаемом месте ее захоронения, то ли на другие послевоенные нужды, либо же разворована людьми, занимавшими это здание. Об этом осиротевший Дом хранит молчание.
Участник пяти войн 87-летний профессор умер в одиночестве в своей кровати в ДОМЕ, который был когда-то его собственностью. И никто не мешал ему умирать, не отвлекал назойливыми плачами, намеками или явными претензиями на получение наследства - добра им нажитого, ибо что имел - отдал людям при жизни, вернее ВСЕ люди сами взяли. И ничего с собой не унес. Ведь правда: гроб карманов не имеет! Радовался, что умирает не на Соловках, не на Беломорканале, не под пытками на Совнаркомовской или Лубянке. А ведь мог, как многие тысячи других. Мог погибнуть за одну только безобидную, но многозначительную, шутку-афоризм, так полюбившуюся многим: " Меня Советская власть поставила крепко на ноги, - отняв автомобиль". Не попал в Бухенвальд или Освенцим, не сожгли в адской печи крематория и не отвели в Дробицкий яр. Жил персонально и умер индивидуально, имея собственное имя и личное место на кладбище. Счастливый человек - Фабрикант Моисей Борисович!
Говорили, что после смерти еще трое суток горел яркий свет в окне его комнаты, пока сотрудники Госбанка, расположенного напротив ДОМА, не подняли тревогу и не вызвали милицию. Был уже 1951 год.
ДОМ на площади Поэзии был построен, наверно, по воле Бога для пользы людям, а не только Хозяину - Фабриканту М.Б. И всю свою вековую жизнь он служил им - здоровым и больным.
В 1977 году, после того, как сгорел Харьковский государственный академический русский драматический театр им. А.С.Пушкина, власти забили тревогу и осуществили тотальную проверку всех общественных строений города.
Здание Харьковской государственной научной медицинской библиотеки, находившееся на улице Сумской,4 в доме медиков Геймановичей (академика Александра и профессора Захара), перегруженное в семь раз выше нормы, было признано аварийным, пожароопасным и опечатано службами Госпожнадзора.
После заседаний и прений комиссий Минздрава УССР, Харьковского обкома КПСС и облисполкома библиотеке был передан частично сгоревший пятиэтажный дом на Театральном переулке, 6 площадью 6000 м2 для его реконструкции и размещения в нем всех библиотечных служб.
17 тысяч читателей библиотеки оказались в безвыходном положении, не имея доступа к медицинской литературе.
Не знаю, то ли в знак благодарности за спасение библиотеки профессора Фабриканта М.Б., то ли в ответ на письмо читателей к Съезду КПСС или судьбой так предначертано, но ДОМ дал приют этой государственной научной медицинской библиотеке, разместив в своих залах, коридорах и подвалах 12 ее отделов со 150-ю сотрудниками, со всем справочно-информационным аппаратом, каталогами и картотеками и 17-ю тысячами ее читателей.
Но мы точно знаем, что к этому приложил свою руку ректор тогдашнего Украинского института усовершенствования врачей Министерства здравоохранения Советского Союза. Он еще не был Президентом Харьковского Медицинского Общества и, казалось, что обремененный учебным процессом и, особенно, строительством зданий института и целого комплекса больниц и медучреждений на окраине города, на так называемой ныне Фесюковке, не должен бы беспокоиться судьбой библиотеки Минздрава УССР, как и не беспокоились многие руководители харьковских медицинских ВУЗов, НИИ и главные врачи лечебных учреждений.
Именно тогда Николай Иванович Хвисюк, проявив инициативу, предложил дальновидное и мудрое решение - до окончания реконструкции нового здания библиотеки переселить ее службы в ДОМ на площади Поэзии, 5, занимаемый кафедрой его института и отделением паразитологии 27-й городской больницы, что и было сделано, за что коллектив библиотеки и более 10 тысяч обслуживаемых ею сегодня читателей искренне ему благодарны.
И стал ДОМ домом ХГНМБ - ДОМОМ медиков, заменив собой Дворец медиков, существовавший ранее на улице Пушкинской,14, специально построенный в 1913 году архитектором Бекетовым А.Н.
И закипела работа по отселению 120 семей из выделенного библиотеке властями дома на Театральном переулке, 6, составлению проектных заданий, смет и договоров с подрядчиками, решений по отведению 15 соток земли, проектированию точечного книгохранилища на 2 миллиона единиц хранения, выбиванию денег, и особенно лимитов. Осуществлялось строительство одного из лучших зданий для крупнейшей медицинской библиотеки Советского Союза.
Параллельно велась работа по ремонту обветшалого ДОМА на площади Поэзии,5: его комнат под читальные залы, парадной мраморной лестницы, туалетных помещений, по частичной замене окон, потолочных перекрытий, по восстановлению лепнины, переводу на центральное отопление, восстановлению фасада и др. Вся крыша ДОМА была перекрыта оцинкованным железом. В здание зачастили высокопоставленные гости: ученые, академики, министры и их заместители, партийные и советские работники.
Он и поныне благодарен за содействие и бесценную помощь Тикоцкой И.М., Кузик Н.И., Николенко О.Н., Мкртчян С.И., Табале Л.С., Пронькиной Г.С. Хорошо помнит ДОМ степенного, всегда с приветливой улыбкой на лице интеллигентного ученого-полиглота, организатора здравоохранения Минака В.А. Он не только ДОМУ помогал, он постоянно работал в нем, используя уникальные фонды библиотеки. После передачи библиотеки в ведение Харьковского областного управления здравоохранения консультантом, помощником и защитником библиотеки был молодой, энергичный и быстрый в решениях вопросов доктор медицинских наук, профессор Сердюк А.И.
Велась издательская деятельность. Информационно-библиографические указатели, изданные библиотекой, экспонировались на ВДНХ, получая дипломы и премии. Проводились массовые мероприятия по пропаганде медицинской литературы: обзоры, дни специалиста, конференции, семинары, круглые столы, презентации книг, литературные вечера. Осуществлялась роспись отечественных медицинских журналов, а также 30 медицинских журналов, издаваемых странами социалистического содружества.
Постоянно из въездной арки ДОМА, превратившейся в выездную, выходил в рейс автомобиль-библиобус и развозил библиотечные медицинские книги по всем районным больницам, обслуживая созданные в них пункты выдачи. А второй автомобиль обеспечивал литературой медработников городских больниц, ВУЗов, НИИ. По межбиблиотечному абонементу обслуживались 2500 библиотек Союза и 7000 читателей-врачей по заочному абонементу.
ДОМ посвежел, похорошел и стал уверенно смотреть в будущее.
Но, как говорится, не долго музыка играла. В 1986 году Чернобыльская трагедия не только кровавым заревом осветила окна ДОМА, она до основания потрясла всю Советскую Страну. Министерство здравоохранения Украины уже не в состоянии было строить медицинскую библиотеку, и, устав от строительства, быстро избавилось от нее, переведя на Харьковский областной бюджет в ведение Харьковского облздравотдела. После развала СССР, ликвидации Всесоюзного Промстройтреста № 5, который строил здание, и за отсутствия финансирования, строительство прекратилось. А оставалось всего лишь уложить 13 плит перекрытия и произвести отделочные работы. Впоследствии местные власти здание по переулку Театральному, 6 продали ООО "Артем".
И стоит, разрушаясь, в центре города недостроенное здание без окон, без дверей, обрастая кустарниками, сорняками и мусором, зияя пустыми глазницами в свете фар проходящих автомобилей как приговор несбывшейся мечте 47 тысяч медицинских работников города и области.
Длинными вечерами, когда наступали сумерки и утихала городская суета, ДОМ предавался раздумьям и вспоминал былые времена и годы молодые, когда ему еще не обрезали балконы, когда у Хозяина собиралась интеллигенция, его друзья, ученики, журналисты, писатели, когда играли на рояле и пели романсы, исполняли арии из ведущих мировых опер местные и приезжие артисты.
Импозантный профессор Фабрикант М.Б., не будучи писателем, не был лишен таланта публициста. Прочитайте его научные статьи, выступления на конференциях, съездах. Они изложены логично, сочным литературным языком. Владея шестью европейскими языками, Моисей Борисович умел выражать свои мысли точно, емко, изящно и доходчиво. Не случайно он стал прообразом литературного героя романа писателя Заславского И.Н. "На этом свете не соскучишься" (proza.ru, lit.lib.ru). ДОМ был пропитан духом медицины, культуры и поэзии.
Медицина и поэзия - два крыла человеческого бытия, два символа одного явления - ЧЕЛОВЕКОВЕДЕНИЯ. Врач лечит тело и врачует душу человека, по крайней мере, так было до компьютерного периода. Поэт тоже воздействует на душу, ибо поэзия оказывает влияние на подсознание, на эмоции людей и даже может изменить (преобразовать) психику народа, может структурировать общество - из населения сделать граждан.
Поэты видят дальше, чувствуют глубже и острее. Через них Господь вразумляет народы, дает им силу и уверенность в себе, веру и надежду на будущее. Народы гордятся своими мессиями. Умные правители чтят своих писателей и создают условия для их жизни и деятельности, способствуют развитию их творчества, просвещению народа.
Понимая это, ДОМ дал кров и пристанище не только библиотеке, но и поэту Грибову Сергею Ивановичу - директору этой библиотеки, проработавшему 25 лет в этом ДОМЕ.
Помимо борьбы за библиотеку он писал еще гениальные стихи, известные сейчас интеллигенции многих стран мира. Стихи элитарные. Они требуют духовной и интеллектуальной подготовки читателя, так необычен, ярок и своеобразен их строй. Они заставляют задуматься о сути и смысле нашего бытия, они философские и глубоко лирические одновременно. Они отражают эпоху, в которой мы жили и которую нам не следует забывать (http://poetries.org.ua, www.stihi.ru).
И если пристально всмотреться в ирреально-мистическую судьбу и символику ДОМА, включая хронологические события с 1985 года, - статью о нем логичнее было бы начать: Он стоит по соседству с памятниками, воздвигнутыми благодарными потомками великим русским писателям Александру Пушкину и Николаю Гоголю, а в самом ДОМЕ работал Сергей Грибов - гениальный русский Поэт, стихотворением которого я, украинец, хочу завершить разговор о ДОМЕ на площади Поэзии.
Не нашим был он, этот дом,
И чьим – теперь уже не важно,
А важно то, что за углом
Калитка плакала протяжно.
Между калиткой и стеной,
Хранившей память, а не вещи,
Крутился мошек зыбкий рой,
Лучом закатным перекрещен.
От их весенней кутерьмы
Нам даже в сигаретном дыме
Легко дышалось… Были мы
Ещё такими молодыми!
Лишь что-то странное подчас
Средь этой легкости непрочной
Как бы придавливало нас,
Пройдя сквозь выгиб потолочный.
Не постигали мы тогда,
Что эту тяжесть, как предтечу,
Ненаступившие года
Нам грозно выслали навстречу.
Пусть оставались мы в живых
Там, где сопел и чавкал хаос,
Нам станет мало на двоих
Уже того, что оставалось.
Но это всё потом, потом…
Горел на стеклах отблеск медный,
И окружен был старый дом
Пока чертою заповедной.
Крутился мошек зыбкий рой,
Вытягиваясь в столбик серый
Между калиткой и стеной,
Между отчаяньем и верой.
И невысоко от земли,
Что пахла зелено и сыро,
Две юных яблоньки цвели
На срезе блещущего мира.
На срезе сна – издалека,
Откуда память тащит сети
Сквозь стены, ветви, облака,
Сквозь сумрак трёх десятилетий.
Яков Васильевич Мысько, зам.директора по научной работе ХНМБ